» Секс, как это мило

В сексе романтика совершенно не­уместна, считает Илья КИРДАНОВ. Впрочем, цинизм — тоже не выход. Истина, как обычно, где-то рядом.

Когда человеку приходится делать сложный выбор между романтикой и цинизмом в сексе, лучше всего старательно избегать ярких проявлений и того и другого. Первое неплохо оставить для свиданий, второе — для общих взглядов на устройство мироздания, а вот в сексе правильнее делать упор на более естественное поведение.

Романтичный секс — это очень плохо. Обычно этим словом вежливые девушки описывают секс с такими специальными партнерами, от которых в постели толку примерно столько же, сколько от кошки — в нейрохирургии. Пусть даже эту кошку природа щедро наделила микроскальпелем. (Чтобы прилагательным «романтичный» в сексуальном контексте пользовались мужчины, я вообще никогда не слышал, хотя не берусь утверждать, что такой казус ни разу не имел места в истории эволюции: природа, как мы знаем, любит экспериментировать.) Нежность, недосказанность, тонкость переживаний, легчайшие прикосновения пальцев к шее, а губ — к бессмертным строкам любовной лирики — в сексе все это работает очень вяло. То есть, пока не расстегнута первая пуговица на валенках, все это вполне сгодится, но дальше нужно срочно что-то менять.

Хороший секс — это танго, самый неромантичный танец на свете. Даже в брейк-дансе мужчина не выказывает такого властного неуважения к партнерше, а женщина — к правилам хорошего тона.

Почтительность, восхищенная бережность по отношению к даме — это розовый кит, на котором стоит романтика. Но какая девушка пожелает, чтобы это животное плескалось на сцене в самый ответственный момент? Чтобы мероприятие имело хоть какой-то смысл, в нем должен присутствовать зверь, но скорее родственный леопарду, тигру или хотя бы удаву. В общем, нечто завораживающе опасное, обманчиво прекрасное и явно хищное.

Мне могут возразить, что понятие «романтизм» можно толковать куда шире, чем это осмеливаюсь делать я. Что романтичность включает в себя не только вздохи на скамейке, но и авантюрную сторону бытия. Ну то есть всю эту злодейско-вампирско-пиратскую эстетику, когда корсаж красавицы рассекается кинжалом и с экстатическими проклятиями пьется вино из соответствующих ложбинок. Да, пожалуй. Но для этого, знаете ли, желательно быть киногероем, у которого впереди еще дублей сто пятьдесят — на случай, если вино потечет не туда, а кинжал поломается.

Но цинизм еще хуже романтизма. Под цинизмом надо понимать такие мероприятия, как здоровый смех, спортивный подход к делу и называние вещей своими именами. Нет, можно лупить друг друга подушками, хохотать до упаду и рассказывать партнеру, чего именно ты хочешь, вплоть до создания подробных чертежей с правильными углами наклона и амплитудой фрикций. Непринужденно употребляя при этом не только медицинские термины, но и те самые простые и понятные слова на Ю и, допустим, Ы, при помощи которых в нашем языке так просто объяснить все — от капризов погоды до тонкостей ракетостроения.

Но такой простой и искренний подход к делу — самый надежный способ превратить секс в самую скучную вещь на свете. Обычно к такой тактике приходят супружеские пары на третьем году совместной жизни, и, как обладатель двух детей, собаки и недописанной докторской, я их порицать не возьмусь. Веселый, дружеский, откровенный секс может приносить качественное физическое удовлетворение, но вот эмоциональная составляющая куда-то оперативно улетучивается. И чтобы вернуть ее обратно, бывшим влюбленным сплошь и рядом приходится плодить на обратной стороне своих век посторонние образы. Всяких как бы скарлетт йоханссон в дезабилье и почти докторов хаусов в расстегнутых синих рубашках. То есть прибегать к методам хоть и распространенным, но пораженческим. И хорошо, если эти призраки так и останутся бесплотными, хотя шансов на это было немного даже и в более сурово относящихся к супружеским изменам обществах.

Потому что такова природа человека: будучи буквально помешаны на сексе, мы с трудом находим в нем смысл, если не добавляем в него должного количества сакральности, значительности и скрытого страха. И если мы не чувствуем (хотя бы долю секунды), что от улыбки этой красавицы падут царства, а от нашего с ней союза родятся боги, то секс будет... Нет, как мужчина, я, естественно, считаю, что даже плохой секс — это очень хорошо, но все-таки чтобы запели очень большие и очень горластые птички, даже нам нужно нечто большее, чем «ну-ка, детка, теперь повернись». Что уж говорить о женщинах.

Так что золотая середина между цинизмом и романтизмом пролегает в той области, в которой НЕ ВСЕ вещи произносятся вслух, в которой взгляды говорят больше, чем слова, наши тела — решительнее нас самих, а восхищение уступает место желанию. Не ждите, чтобы я описал эту таинственную область подробнее и понятнее: многие до меня пытались это сделать, начиная с царя Соломона и заканчивая группой The Beatles, но идеального описания вроде так никто пока и не добился.