» Социальная роль голого тела

Наталья Радулова (прямо рупор «коллективного бессознательного» простых постсоветских женщин, к которым принадлежу и я) написала: «Соответствовать идеальным стандартам (женским: 90-60-90 при росте 180 — и мужским: высокий, широкоплечий, упругопопый) довольно трудно. Вечно какой-нибудь изъян отыщется: то талия широковата, то уши торчат… Оценивая внешность, современный человек все чаще ориентируется не на собственное внутреннее чутье, а на общественное мнение. Но где, спрашивается, был тот всемирный конгресс, на котором человечество договорилось, что отныне железная твердость мужского характера неотделима от железной твердости его пресса? Кто заказчик этого глянцевого форматного тела, столь далекого от простого народа? И что нам, неформатным, теперь делать?»

Ответ, по крайней мере на последний из трех вопросов, известен. Фитнес, йога, диета и т. п. Хлопотно, конечно. А главное — чаще позволяет обрести только здоровье и внутреннюю гармонию, а не искомый «формат», особенно в возрасте ближе к пожилому. Поэтому многие выбирают короткий путь.
Один раз измерь и много раз отрежь...

За немаленькие деньги они отдают тела в руки специалистов, которые подвергают их манипуляциям, по жестокости сравнимым со средневековыми пытками. Причем делают это регулярно. После очередной экзекуции, едва заживут раны, они выходят в свет и всем рассказывают, как прекрасно себя чувствуют, хотя на самом деле мучаются болями, расстройствами здоровья и другими физическими неприятностями.

Проделывает все это не узкий круг отъявленных мазохистов, а очень многие, в том числе знаменитые люди. Я не располагаю статистикой, в какой мере те или иные группы населения вовлечены в международное движение хирургического бодибилдинга. Однако прямое наблюдение показывает, что в большинстве это женщины, а в профессиональном отношении — трудящиеся модельного и шоу-бизнеса, а также жены и подруги состоятельных господ. То есть те люди, чье благополучие зависит от количественных показателей социального одобрения их внешности.

До недавнего личного контакта с молодыми людьми, подвергшими себя совсем необоснованным, на мой взгляд, и жутко опасным хирургическим переделкам, я с недоумением взирала все эти дикости типа вставления силиконовых грудей, инъекций ботокса и др. А тут задумалась о том, какие же силы толкают их на совершение подобных аутоагрессивных действий. Пытаясь уяснить природу этих сил, я, естественно, начала с истории вопроса…
«Больно ей, больно, да иначе нельзя»

Если в наши дни нормативный размер женской талии составляет 60 сантиметров, то в Европе примерно с середины и почти до конца прошлого века он был еще сантиметров на 20 меньше. Достигать заветных параметров тогдашним дамам приходилось с помощью механического устройства под названием «корсет». Устройство смещало жизненно важные органы: печень, почки, желудок, нарушало функции кровообращения и дыхания. Из-за ношения этого замечательного приспособления женщины не только регулярно падали в обмороки, но и умирали в расцвете лет.

А в Китае издавна существовал странный обычай «бинтования женских ног», исчезающий в наши дни. Здесь главным параметром женской красоты была не тонкая талия, а «крошечные ножки». Путь к ним китайские дамы из хороших семей начинали в раннем детстве. Детские пальчики поджимали внутрь, переднюю часть стопы подводили к пятке и туго бинтовали… на всю жизнь. Забинтованные ноги чрезвычайно болели. Ногти врастали в кожу. Стопа кровоточила и гноилась. Образовывались окаменелые мозоли. Такая женщина могла ходить только с посторонней помощью или опираясь на палку.

В Мьянме (бывшей Бирме) у падаунгов с незапамятных времен и до наших дней сохранился обычай надевать женщинам на шею металлические кольца, так что шеи у бедняжек вытягиваются, как у жирафов…



На этом остановлюсь. Нет смысла множить жуткие примеры. Традиция внешнего оформления человеческих тел в соответствии со строгим общественным стандартом безусловно и очевидно является древней и международной. Однако несколько менее очевидным, но чрезвычайно любопытным является то, что ограничивающие дееспособность и наносящие непоправимый вред здоровью формы она принимает чаще там, где затрагивает в большей степени женщин, принадлежащих к высшим классам и сословиям.
Социальная роль... — в роли врага народных тел

Автор метода психодрамы Я.Л. Морено создал теорию ролей, одним из центральных понятий которой является социальная роль. Социальная роль («Школьник», «Муж», «Звезда») — это, по существу, сумма ожиданий, требований и т. п. людей, занимающих другие связанные с данной позицией социальные роли. После рождения социум предлагает человеку некоторый набор социальных ролей, с каждой из которых связаны стереотипные параметры ее идеального исполнения и внешнего облика.

«Политики» носят строгие деловые костюмы, а не шорты, «милиционеры» носят особую экипировку с той же целью, с какой «футболисты» двух противоборствующих команд на поле надевают майки разных цветов. Этим они объявляют другим людям, что в данный момент формальное общение из роли для них является первичным.

Это весьма упрощает взаимодействие с ними. Форма разного цвета делает намного более динамичной игру футбольных команд, игрокам на поле не приходится на бегу разглядывать лица игроков, чтобы отличить своих от чужих. Это дает возможность делать эффектные передачи через все поле и собирать на матчи стадионы болельщиков. А завидев на дороге человека в милицейской форме, граждане хотя бы на несколько минут вспоминают о ПДД.

Роли игрока футбольной команды», сотрудника ГИБДД, и даже депутата Думы — это профессиональные роли. То есть их возникновение строго привязано к выполнению определенных функций. Однако спектр социальных ролей ими не исчерпывается. Параллельно происходит формирование и круговорот ролей совершенно иного рода — групповых.

На детских площадках, в школьных коридорах и всюду, где бы ни собрались люди, независимо от пола, возраста и т. п., между ними начинается лишенная всякой функциональности тусовка, в результате которой выявляются групповые роли: «Лидер», «Первая Красавица», «Шут», «Тихоня» и др. В наши дни в психологии существует немало идей относительно того, какие базовые переменные лежат в основе многообразия групповых ролей. Правда, найти их общий знаменатель пока не удалось. Ясно только, что:

— групповые роли имеют иную природу, нежели профессиональные, и в отличие от них всегда являются продуктом совместного творчества конкретной группы;

— общий набор возникающих в группе ролей — явление совершенно уникальное и только отчасти предсказуемое.

О принятии функциональной роли часто сообщают, надевая соответствующую форму. Исполнение же групповых ролей, когда они становятся устойчивыми, может обозначаться костюмом. Вариативность костюма несравненно шире, чем у формы.

Какое отношение к телу имеют рассуждения о ролях, форме и костюмах, надевание которых служит делу оповещения окружающих об их исполнении? Самое непосредственное, когда свое и/или чужое тело начинает восприниматься как ролевой костюм, а то и профессиональная форма. Я предполагаю, что и эти, столь возмущающие нас 90-60-90, с требованием вечной молодости в придачу, являются параметрами какой-то социальной роли. Наверное, роли «правильной женщины» в ее современной трактовке.

Разнообразие параметров внешности, соответствующих ей в прошлом, было обусловлено изолированным проживанием народов. Бурные интеграционные процессы в мире привели к образованию международного стандарта внешности социальной роли «правильной женщины» и даже породили особую профессию — «Модель».



Любопытно, что смена стандартов и их мировая интеграция по существу не затронули противоестественной жесткости внешнего формата двух этих ролей. Изменились лишь способы их предъявления индивиду. Раньше накладывание каркаса социальной роли на тело выглядело как прямое внешнее насилие (ноги бинтовать или надевать на шею металлические кольца принуждали детей их родители). Сегодня стремящиеся соответствовать ролевому стандарту совершеннолетние граждане самостоятельно принимают решение о нанесении себе увечий. Но почему социальные нормативы женской внешности столь противоестественно жестоки и завышены? И почему так много народа берется во что бы то ни стало им соответствовать?
Ты — мне, я —тебе

Предположу, что дело в механизме порождения «социальных ролей». В основе коллизий как с забинтованными ногами, так и с силиконовой грудью лежит фатальное несовпадение между образом, порождаемым всеобщими мечтаниями об идеальном другом, и автоматически вытекающей из них обязанностью каждого индивидуума втискиваться в этот образ. Задавая идеальные параметры социальных ролей для других, мы упускаем из внимания, что они тем временем по лекалам своих фантазий кроят роли для нас с такими же нереальными параметрами.

Благодаря Н. Радуловой мы можем рассмотреть таинственный механизм образования социальной роли вживую. В статье «Самый сексуальный политик», опубликованной несколько позже цитированного выше материала, она написала: «Катька пойдет на выборы в декабре. Будет голосовать, руководствуясь одним правилом: сексуален политик или нет. «Вот кого захочется мне поцеловать, того и помечу крестиком, — говорит она… У этого морщины, у того — мешки под глазами… Не зря все-таки президент России признан самым сексуальным политиком СНГ… ладненький такой, без рубашки по берегу Енисея ходит».

Если в первом материале автор дает нам возможность взглянуть на роль «правильного человека» глазами пытающегося соответствовать ей индивида, то теперь приглашает вместе с группой ее подруг принять участие в увлекательном деле ее создания… Для других естественно. Социальные роли всегда плод коллективного творчества. Именно это и делает их такими устойчивыми и инертными. В одиночку их невозможно ни разрушить, ни создать. В одиночку «роль «правильного человека» приходится исполнять.
Это ж, мама дорогая...

Почему до сих пор не все сделали пластические операции для приведения себя в соответствие с ролевым стереотипом? Дело не только в недостатке денег. Не у всех есть базовая предпосылка — достаточная степень неприятия тела, которая куется с раннего детства.

В соответствии с теорией Морено первые роли формируются у человека еще в утробе матери. Морено назвал их Телесными: «Дышащий», «Питающийся» и т. д. Мать имеет ожидания в отношении ребенка и к нему как-то относится, тем самым формируя первый «социальный заказ». Она делает это своим дыханием, обменом веществ, чувствами и мыслями о нем, принятием или непринятием его во внимание в своем образе жизни. То есть своим телом она принимает его независимо от того, как он выглядит.

А потом? «Почему у тебя такие большие уши/ нос/ ноги?» — это цитата не из «Красной Шапочки», а из обращений родителей к детям. Не каждый ребенок найдет что на это ответить. Еще более серьезная ловушка, невольно создаваемая некоторыми для своих детей, — молчаливое частичное или полное неприятие их телесности. Каждый человек чувствует, когда в нем что-то не нравится родителям. А если это «что-то» длина или кривизна ног? А если тембр голоса? Да мало ли что…

Тема трудна тем, что предпосылкой принятия телесности ребенка родителями — является принятие ими своей собственной. Нельзя поделиться тем, чего не имеешь. В обществах, зацикленных на формальных, ролевых отношениях, ими незаметно подменяется телесный контакт между людьми. Человеческое тело начинают воспринимать всего лишь как костюм для игры социальных ролей. И вот мы уже не понимаем, почему в отношениях воцарились отчуждение и жестокость. Да ведь ролевые отношения не самое главное в жизни каждого!

Главное — тот трудно постигаемый смысл жизни, открытие которого для себя должен сделать каждый, чтобы чувствовать себя счастливым. Фишка в том, что и содержание, и способ его открытия неповторимы у каждого и только уникальные особенности собственного природного тела дают подсказку в его отыскании. Однако пути Господни неисповедимы, так что, возможно, для кого-то смысл жизни заключен как раз в силиконовой заднице.