» Танюшка

Макс проснулся первым. Вернее, он думал, что проснулся первым. Танюшка уже почти не спала и лежала спиной к нему, лицом к стенке, поджав ножки к животу. На тесную кровать вовсю светило утреннее осеннее солнце. Ярко-желтое, ослепительное, но холодное. Её попка как бы невзначай прикоснулась к его трусам, пробудив к жизни то, что и должно было пробудиться. Молодой член незамедлительно отреагировал на движения узеньких, аккуратных ягодиц, точненько попав в ложбинку между ними. Таня, сделав вид, что это произошло во сне, замерла. Она отличалась миниатюрностью, чуткостью и исключительной нежностью. Макс не понял намека.
Трудно понять, если ты, вчерашний девственник-студент, обалдевший от счастья обладать девушкой, женским телом, таким манящим, хрупким, нежным, вкусным, лежишь на узкой кровати под впечатлением от ночных забав.
Это началось замечательно, как игра. Она соблазнила его в лифте института, приперев к стенке, если можно так сказать о девушке весом едва ли сорок килограмм и ростом чуть-чуть за полтора метра. Танька прижала Макса к стенке и поцеловала так, что он чуть в обморок не упал. Она и сама чуть не лишилась чувств, когда он стиснул её в объятиях.
Наверное, это хорошо, когда отношения развиваются постепенно. Но у них речи о постепенности не шло — она замужем, живет в Архангельске, он студент, живущий в Питере с родителями. Шансы на близость могли бы быть, но где и как?
Судьба дает влюбленным шанс. Они встретились спустя год после того страстного поцелуя в северной стране, где собирались их друзья и коллеги каждый год. Немножко женской дружбы и дипломатии, и на неделю комната в студенческом лагере была в распоряжении любовников.
Ночью Танька сидела в смешной ситцевой ночнушке на своей кровати, а Макс лежал напротив и слушал её историю о том, как она лишилась девственности. Очень смешную историю. Ему вообще нравились еврейские девчонки, своей энергией и непосредственностью они заражали. А тут трудно было сдержаться от смеха — когда дочь пришла домой и мама спросила её, где та провела так много времени, Таня не придумала ничего умнее, чем ответить «в театре». Пикантную неправдоподобность объяснению придавал бюстгальтер, одетый поверх свитера.
Заразительно хихикая в подушку, еще пока каждый в свою, Макс с Танюшкой решали, кто к кому пойдёт. В ход шли разные аргументы. Как правило, побеждал тот, что за тонкой стенкой у неё сопели её подружки в соседней комнате.
Танюшка не любила слюнявых поцелуев, поэтому Макс старался не облизывать её сильно, хотя слюнки текли, куда деваться. Всё было у Таньки под стать: мини-попочка, пропорциональная её маленькой фигурке грудь с очень чувствительными сосками. Ей безумно нравилось, когда Макс возбуждал её соски через тонкую ткань футболки или платья.
Заветная маленькая щёлочка с большим трудом вмещала огромный инструмент мужа, поэтому Танька страдала каждый раз очень сильно после соитий с ним. Они причиняли ей боль, травмы и болезни. Макс, парень во всех измерениях средний, идеально подходил чудесной девочке-дюймовочке «по размеру». В первый же раз, когда она после веселой истории перебралась к нему на кроватку, и быстро возбудившись, впустила его в себя с осторожностью, чуть не заплакала от удовольствия, прошептав
 Ты тот, кто мне нужен...
И через несколько минут нежных движений, запрокинув голову, обняв его торс ногами и руками, она задрожала от сильнейшего оргазма, вцепившись в спину Макса миниатюрными ноготками. Он был ласков с нею, как мог. С ней нельзя было быть другим — Таня просто не располагала к иному. Макс безумно тащился, когда удавалось быстро довести её до кульминации языком, держать её крепко за попку и вылизывать, слушая танино хриплое дыхание, вздохи, чувствуя, как она содрогается в его крепких руках.
Засыпали они вместе, только вместе.
Однажды вечером Танюшку потянуло танцевать — она, вечно слабый и больной ребенок, не причисляла себя к любителям танцев, спорта и активного отдыха. Выдалась замечательная возможность показать своё бархатное платье, изящно облегающее её миниатюрные, но выпуклые формы. Максу не хотелось прыгать под бестолковые ритмы, он полежал, принял душ, успел поспать, пока ждал Таню. Буря эмоций снедала его — не надоел ли он ей, не уйдет ли она куда-нибудь к голландцам развлекаться, не захочет ли спать сразу после танцев. Близость с Танюшкой, их чудесный, нежный еженощный секс стал для Макса наркотиком. Танюшка воспользовалась случаем подготовиться к встрече с ним. Не надев нижнего белья, кроме тонких трусиков, под короткое платье, танцуя с незнакомыми кавалерами, она ощущала мужской запах, их естество, а они шестым чувством её глубоко скрытое от глаз желание, ей всё больше хотелось вернуться к её любимому и отдаваться ему до потери сознания, ощущать его пульс в себе, сливаться с ним в единое целое.
Таня любила, когда её сосочки ласкают через ткань, и бархатное платье в танце доставляло ей массу удовольствия. К моменту возвращения в их с Максом комнату её трусики можно было буквально выжимать. Без прелюдий и вопросов он привлёк её к себе, погладил твёрдые сосочки через бархат, в голове у Танюшки помутилось, она откинула голову и стала целоваться с ним так, как не любила — с языками, слюнями и засосами, страстно, по-французски и облизывая его, позволяя ему облизывать себя. Что-то было в этом кошачье.
Платье мгновенно полетело в сторону, Танюша осталась в трусиках с кружевами, мокрых между ног, и Макс быстренько затолкал её под одеяло — в нетопленой комнате осенью прохлада не вызывала никаких приятных ощущений, кроме мурашек. Мурашки у Тани образовались по другому поводу — Макс нырнул между её ног, стянул трусики, вдохнув, пытаясь запомнить, записать на подкорку своего сознания этот аромат женщины, аромат текущей суки, её нектара, размазанного по раздвинутым ножкам, по складочкам вульвы, по низу аккуратного животика, по курчавым волосам на лобке. В трусах у Макса давно уже стало тесно. Стянув их кое-как (а вы попробуйте, стоя на четвереньках, снять трусы быстро), он высвободил каменной твердости член и вогнал его в Танюшкино лоно без промедлений. Она ахнула и впилась ноготками в его спину, чтобы не заорать, пяточками обняла его ягодицы и как будто старалась вогнать его член как можно глубже, оставить в себе все ощущения, что не описать словами. Макс кусал её за ушки, целовал в шею, приподнимался на руках, чувствуя, как сжимается колечко её влагалища, как спазмы сотрясают её хрупкое тело, она шептала «ещё! Ещё!»

Солнце разбудило их рано, они знали, что время до утренних занятий ещё есть. Вернее, Макс думал, что Танюшка ещё спит, а она знала. Вот так, по отдельности знали. И её знающая попка снова начала нежно намекать его «бойцу», что утро — хорошее время для любви. Замечательное время. Тёплая Танюшка, сладкая попочка, развратные лёгкие движения ягодицами — Макс был готов ко всему. Она, не поворачиваясь, положила его руку на бедро, как бы немножко задирая подол ночной рубашки, поглаживая свою ножку его ладонью. Он, поглаживая один персик её попки, как бы невзначай сместился туда, где было влажно, задел пальцем вожделенные губки. Танюшка заёрзала чуть более настойчиво и похотливо. Член Макса коснулся её щёлочки, потихонечку раздвигая губки, но не проникая глубоко, дразня. Он обнял её грудь, поцеловал в шею, ушко, снова спустился к шее, прошептал кучу нежностей, незаметно, по миллиметру, начиная входить в неё внизу, в её горячее, влажное лоно, меж половинок её маленькой женской попки. «Соблазнительница, искусительница, что ты со мной делаешь», - подумал Макс, и вошёл в Танюшку на всю длину утренней эрекции. Она охнула и выгнулась попой навстречу его движению. Её сладкая истома и дрожание передались ему, женщина и мужчина слились в одно целое в этот хрупкий, краткий, но такой запоминающийся миг любви, высшей радости, удовольствия и неги.
Чтобы не скрипеть кроватью, Макс входил и выходил осторожно, нежно, постоянно целуя Танюшку, куда хватало изогнуться. Она мягко двигала попочкой ему навстречу, каждый раз умирая и воскресая от мизинчиков на ногах до кончиков волос, когда он ласково вводил в неё твёрдый фаллос, скользкий от их соков. Мужчине приходилось следить за собой, потому что резинка-предохранитель не подходила по определенным причинам, а Таня не принимала никаких таблеток. Как можно уследить за собой в моменты такого удовольствия...он едва сдерживался, чтобы не излиться в неё с последним движением, мощно, с исступлением, ворвавшись в неё страстно, яростно, самец, который обладает своей самкой до самых её глубин, и она, отдающаяся без остатка, вся его, вся пылающая, дрожащая, понимала его очень хорошо.
Поэтому однажды она не стала брать с собой в кровать полотенце, удивив его несказанно. Макс не очень хорошо разбирался в тонкостях женского календаря, Таня объяснила юноше, что можно обойтись без предохранения. В этот раз он двигался в ней мощно и нежно, стараясь не причинять ей боли, она останавливала его хрупкими ручками, когда он слишком глубоко врывался в ее плотную щелку в порыве страсти. Ей было немножко больно, и очень сладко, наконец, она нашла мужчину, с которым достигла оргазма, идеального по размеру, невероятно нежного, страстного, готового вылизывать и ублажать её чуть ли не круглые сутки. Когда Макс кончал в Танюшку, она в судорогах сжимала ножки на его спине, впивалась ноготками в его спину, тяжело дышала, постанывала, уже не обращая внимания на соседок за стенкой. Ничего не существовало для неё, кроме удовольствия любимого мужчины, кроме её удовольствия вот так, бесстыдно и без остатка отдаваться ему, сливаться с ним в единое целое.
Что такое настоящая женская страсть, Макс понял чуть позже, когда имел неосторожность переодеть футболку, играя с другом в теннис. Тот присвистнул по поводу расцарапанной спины Макса.

Автор: Хуан Фернандес