» История из общаги

Восемь лет назад, мне было восемнадцать, я учился в техникуме и жил в общежитии. Распорядок дня в общаге предполагал обязательное дежурство по этажу. И самое обидное, когда оно тебе выпадало на выходные дни или праздники. Общага совершенно пустела, все разъезжались по домам. А ты оставался один на этаже.
Помню, учился я на втором курсе, и на Первомай мне "посчастливилось" дежурить. Народ разлетелся кто куда, комнаты и коридор опустели, остался только Степаныч - веселый парень с третьего курса. Он был человеком женатым, и его супруга уехала навестить родителей. Около одиннадцати вечера, когда я уже собирался спать, он вдруг пожаловал ко мне в гости, и не один, а с Андреем - дежурным нижнего этажа, студентом первого курса.
- Скукота - сил нет! Пошли сразимся в картишки, - предложил Степаныч.
Во взаимоотношениях со старшекурсниками у нас, "малышей", всегда проявлялись благоговение и робость. Но в данном случае присутствие салаги Андрея уравновешивало позиции.
Мы пошли к Степанычу в комнату и уселись играть в "менялы". Было жарко, мурлыкал магнитофон, одолевала лень.
- Предлагаю оживить игру, - сказал вдруг Андрей. - Давайте играть на раздевание.
Мы со Степанычем согласились. Ему сразу же не повезло - он лишился футболки. Потом проиграл Андрей: в первый раз - рубашку, во второй - носки. Я проворонил трефу - сбросил тенниску. Снова пришла очередь Андрея - слетело трико, и он остался в одних плавках, которые однозначно топорщились. Я обратил внимание, что всегда шутливо-ироничный Степаныч заметил это, но никак не отреагировал. Очередной мой проигрыш оставил меня без носков, скоро и Степанычу пришлось снимать джинсы. И тут оказалось, что он не носит трусов! Едва расстегнул молнию, как из штанов выпрыгнул солидно торчавший член. Но Степаныч как ни в чем не бывало продолжал играть. Сдал я неважно - лишился трико, а потом и трусов. В отличие от Андрея и Степаныча был совершенно спокоен, а возбуждение парней объяснял жарой и пикантностью ситуации.
В трусах оставался лишь Андрей. Перетасовав карты, он сказал:
- Ну вот, доигрались. Теперь чего, одеваться, что ли, будем?
- Есть идея, - сказал Степаныч. - Давайте так: установим три набора очков. Кто наберет меньшее количество, тот должен будет... хм... взять в рот у тех, кто набрал большее, а кто наберет второе количество - возьмет в рот только у выигравшего...
Со мною чуть обморок не случился. Я так перепугался, что хотел было заявить, что-де устал, иду спать, короче, тихо смыться. Но совершенно неожиданно для себя (честное слово - совершенно неожиданно!), ляпнул: "Идет..." Ляпнул - и обомлел. Отказываться поздно, Андрей тоже согласился, хотя и колебался, Степаныч тасовал карты. В мозгу крутились обрывки мыслей: "У Степаныча жена на третьем месяце беременности. Чего это он?.. Как бы сбежать?"
Ладони стали холодные как лед, руки дрожали, перед глазами все плыло, не помню, как мне удалось набрать масть. Время открывать карты. Андрей, выпалив:"Тридцать!", кинул свои на стол. До сих пор помню: туз, дама и девятка червей. Меня прошиб пот - у меня было двадцать девять. Я с трудом вымолвил это число. Степаныч вдруг засмеялся - у него двадцать семь.
- Надо же, - ухмыляясь, сказал он, - сам предложил, сам продул. Делать нечего, придется оплачивать счет... Андреас, ты готов?
Невнятное бульканье раздалось оттуда, где сидел Андрей, потом послышался нервный кашель. Вижу, как сейчас, его как свежевыбеленная стена лицо и румянец будто нарисованный, а глаза, казалось, вот-вот упадут на стол. Мой вид был, наверное, не лучше.
- Да... - почему-то шепотом сказал Андрей. Он поднялся из-за стола. Его плавки здорово оттопырились.
- Плавки-то сними, - подсказал Степаныч.
Андрей, как загипнотизированный, потащил эластичную ткань вниз. Когда он разогнулся, я увидел его член: не длинный, не тонкий, не толстый, не короткий - золотая середина. Красная, как вишня, головка была наполовину покрыта плотью, а на самом кончике дрожала прозрачная капля семенной жидкости. К члену подтягивалась неожиданно большая мошонка. Степаныч подошел к Андрею:
- Ты чего? Боишься? - спросил он. - Ну и зря! Надо уметь наслаждаться, неважно, от кого наслаждение исходит. Закрой глаза. Разве ты сможешь отличить, мужчина или женщина ласкает тебя?
Эти его слова, да еще в подобной пикантной ситуации, поразили меня настолько, что я совершенно перестал соображать. Я видел, как Андрей закрыл глаза, а Степаныч, коснувшись пальцем головки его члена, снял прозрачную капельку и осторожно намазал ею свои губы. Андрей приоткрыл рот, нервно облизываясь. Его голова запрокинулась, расставленные ноги напряглись. Степаныч, опустившись на колени, пощекотал языком кончик головки. Андрей вздрогнул и застонал. Степаныч оттянул плоть, оголяя головку, одновременно лаская внутренние стороны бедер и мошонку. Обнаженную маковку он медленно погрузил себе в рот. Неизвестно откуда в руке Степаныча оказалась средних размеров свечка, и, быстро смочив ее слюной, он ввел ее Андрею в анус. Тот застонал, задвигав тазом. Потом затрясся, резко подался вперед так, что Степаныч едва удержал его, хрипел и извивался, а секунд через десять стал оседать. Степаныч подхватил его, положил на кровать, повернулся ко мне. Его лицо, губы, грудь были залиты спермой.
- Теперь твоя очередь, - сказал он мне.
И тут я заметил, что невероятно возбужден увиденной мною сценой. Коснись моего члена - выстрелит сию же минуту. Но самое интересное было то, что мне действительно оказалось все равно - женщина будет меня ласкать или мужчина. Точно подмечено в книге "Эммануэль": "На определенной ступени эротизма различие между полами исчезает..."
Пока я пытался разобраться в своих чувствах, Степаныч опять опустился на колени, и теперь мой член оказался у него во рту. У меня закружилась голова. А Степаныч, смочив пальцы в сперме Андрея, которая текла по его груди, ввел палец в мой анус, одновременно лаская мошонку. Не буду описывать ощущения. Слова не способны их передать. От невероятного наслаждения у меня из глаз посыпались искры, и накатился потрясающий оргазм, такой же силы, как и с женщиной, но совершенно иной по содержанию. Я непроизвольно задергался, член выпал изо рта Степаныча, и сильная струя спермы ударила ему прямо в лицо. Я видел, что это доставляет ему огромное наслаждение. Он ловил ртом фонтанчики белого цвета, слизывал их со ствола и мошонки.
Когда оргазм, длившийся невесть сколько, прошел, я без сил рухнул на стул и посмотрел на Андрея, который, открыв рот, наблюдал за нами. Потом он поморщился и вытащил из ануса свечу. Несколько минут я пытался прийти в себя, удивляясь пустоте в голове и удивительному телесному облегчению. А Степаныч уже заваривал чай "по-студенчески". Мы долго чаевничали, болтая о том, о сем. Но нельзя было не заметить, что у Степаныча все это время держался стояк. Обратил я внимание также и на то, что Андрей не сводил с него глаз, его орудие тоже было готово к бою, как будто первого сеанса и не было. Степаныч все просек и говорит мне:
- Теперь твоя очередь платить долг Андрею.
У меня ком в горле застрял, но вдруг неожиданно я осознал, что во всем этом нет ничего страшного, наоборот - испытываешь такое наслаждение, которое, увы, ни одна женщина дать не в силах. Я уже не сопротивлялся, а только смущался от того, что не умею так, как Степаныч.
- Ничего, - сказал он, - ты и не должен так уметь. Ты дари наслаждение как можешь, нечего играть в любовь. Каждый делает по-своему, в этом и заключается красота и неповторимость эротики, постоянная новизна чувств.
"Да, - подумал я, - конечно, он значительно опытнее меня, если ухитряется объяснять секс". Впоследствии мы много говорили на эти темы, и я понял, что смотрел на отношения полов через узенькую щелочку "дубовой" двери пещерных дедовских традиций.
Андрей улегся на кровать, а я сел рядом и, наклонившись и зажмурившись, отправил его член себе в рот. Странное ощущение, но неприятным его не назовешь. Я наслаждался бархатистостью головки, ощущал пульсацию ствола и - с ума сойти! - сам стал возбуждаться. Зажав кончик между языком и небом, я мерно качал головой вверх-вниз, лаская его шелковую мошонку. Прошло минут пять, и я начал уставать. Степаныч, наблюдавший за нами, подошел и сказал мне:
- Давай-ка потренируйся вместе со мной, теперь я поласкаю Андрея. Так тоже будет неплохо, увидишь.
Он сел на пол, прислонившись к кровати. Андрей встал перед ним, расставив ноги, и Степаныч тут же поймал его член губами. А я, протиснувшись между ногами Андрея, добрался до ствола Степаныча. Он был немного тоньше, и ласкать его ртом оказалось удобнее. Буквально через минуту Степаныч вдруг напрягся, головка резко увеличилась, и мне в рот ударила струя горячей спермы. Я испытал шок. От неожиданности проглотил порцию, не почувствовав вкуса, а потом, выдернув член изо рта, наблюдал, как бьющие белые струи стекают мне на руки и на грудь. Не знаю почему, я слизнул с члена последние капли и почувствовал странный, ни на что не похожий терпковато-солоноватый вкус. Это открытие я не назвал бы неприятным, скорее неожиданным и необычным, - я перешел какую-то грань и теперь во мне вздымались волны какого-то неведомого ранее жара. В это время Андрея охватил оргазм такой силы, что я, выскакивая из-под его ног, рисковал получить по носу.
Минут через пять, придя в себя и одевшись, мы сидели и пили чай. Я старался не смотреть на ребят. Первым заговорил Степаныч:
- Что притихли? А-а, понятно... - и он начал свою исповедь. - В первый раз я вообще хотел удавиться. Это было в армии. Но затем успокоился и по-философски посмотрел на случившееся. Много разговаривал с голубыми, лесбиянками, не с теми, конечно, кто от отчаяния и невозможности изменить свою природу цепляет на себя накладные груди и мини-юбки. Потом много читал - буддистскую литературу, китайских философов. Сделал для себя потрясающие выводы, которые затем обнаружил в книге Э. Арсан "Эммануэль". Попадется - обязательно прочтите.
Мы еще долго говорили. Все происшедшее представлялось сном. И для меня имело далеко идущие последствия.
Я заинтересовался философией. Бросил "технарь" и поступил в университет. Но он дал лишь начальные знания в той области, которая меня увлекла. Тогда я стал читать сам, искать, думать. И понял, что большая часть семейных драм разыгрывается на сексуальной почве: "Вот, она (он) меня предала (предал), изменила (изменил) и т.п."
Что? Ваша пассия - ваша собственность, вещь, раб? Как вы смеете так унижать человеческое достоинство, свое же собственное, не говоря уж о достоинстве любимого?! Вы же Человек Разумный! Разумный! Почему же инстинкт собственности, свойственный животному миру, берет верх над вашим разумом? Если вы любите, действительно любите, то сделайте все для счастья любимого, даже если для этого надо навсегда расстаться. Я счастлив, если счастлив тот, кого люблю.
Когда я понял это, то мир раскрылся передо мной совершенно с неожиданной стороны. Каждый день для меня - прекрасен и неповторим, приносит новые ощущения и новые удивительные жизненные впечатления. Мир, Вселенная, люди неожиданно объединились в моем сознании в одну систему, в неразрывное целое. Об этом можно говорить очень долго. Здесь остановлюсь... Добавлю только, что коренным образом изменил свое отношение к женщине. Она перестала быть для меня только сексуальным партнером, который имеет все необходимое для эротических игр. Мужчины! Пора признать, что прекрасная половина не только равна нам, но и во многом выше нас!
Принимайте Любовь такой, какая она есть, дарите себя Любви. И помните: Любовь не знает границ - ни пол, ни возраст, ни национальность не имеет к ней отношения. Счастье, которое даришь, вернется сторицею: "Возлюби ближнего своего больше, чем самого себя!" Вот такие результаты одного маленького приключения.